Прикладной анализ поведения: взгляд аутичного поведенческого аналитика
Сертифицированные поведенческие аналитики (BCBA) часто работают с аутичным сообществом. Однако аутичные BCBA встречаются нечасто. Тем не менее существуют аутичные люди, работающие в области поведенческой терапии, в том числе есть аутичные поведенческие аналитики. Я одна из них, и я хотела бы поделиться своей точкой зрения на эту область.
По нескольким причинам у нашей области сложилась плохая репутация в аутичном сообществе. Некоторые говорят, что прикладной анализ поведения (ПАП) заставляет «маскировать аутичное поведение» и «учит детей быть роботами». Я ненавижу, что современному ПАП приходится иметь дело с таким отношением. Однако надо признать, что если посмотреть, как ПАП практиковался в 1960-х годах, то понятно, что возникли такие представления не просто так. Мы должны осудить ригидные и бескомпромиссные поведенческие подходы прошлого и одновременно менять современный ПАП к лучшему. Именно этого я пытаюсь добиться в своей практике. Со временем это мое отношение к ПАП начало выражаться в трех принципах: 1) подход с учетом информации о травме; 2) активное слушание и уважение к мнению наших клиентов; 3) более индивидуальный подход.
1. Использование подхода, учитывающего информацию о травме. Взгляд с учетом информации о травме означает, что мы рассматриваем поведение не только через призму 4 функций. Мы учитываем, что поведение может быть связано с прежними травматическими событиями. Например, когда мне было 16 лет, я попала в автомобильную аварию. Это произошло, когда я вела машину в эмоциональном состоянии и во время дождя. Я поворачивала на зеленый свет и врезалась в другую машину. Я была настолько травмирована этим событием, что 4 года я даже подумать не могла о том, чтобы сесть за руль. Меня мотивировало снова попробовать водить то, что мне надоело постоянно просить подвезти меня. Если бы меня пытались заставить снова садиться за руль, это бы вызывало у меня сильную эмоциональную реакцию и с большой вероятностью привело бы к новой аварии. Точно так же если мы будем вынуждать клиентов делать то, к чему они не готовы, то есть риск, что мы их травмируем.
2. Активное слушание и уважение мнения клиентов. Активное слушание и уважение к чувствам и мнениям клиентов, а также их родителей и других близких, являются абсолютной необходимостью в нашей области. Специалисты не всегда правы (даже если они сами аутичные!), и мы должны подходить к каждой ситуации с признанием своих ограничений и состраданием. Младшие терапевты проводят с клиентами больше времени, чем поведенческие аналитики. На сертифицированного аналитика приходится лишь 5–20% непосредственной терапии с клиентом. Что уже говорить о родителях, которые находятся с нашими клиентами каждый день в ситуациях, о которых мы ничего не знаем. Если мы начинаем делать акцент на выполнении наших указаний, а не на сотрудничестве, то мы забываем об активном слушании и учете чужого мнения. Мы должны учитывать множество аспектов во время оказания услуг: прошлые травмы, культурные особенности, окружение клиента, то, как применение того или иного метода повлияет на повседневную жизнь. Если мы сталкиваемся с неожиданными трудностями, мы меняем наш подход, одновременно стремясь к соблюдению профессиональной этики.
3. Более индивидуальный подход. Возможно, этот третий пункт самый важный. Когда я работала клиническим директором, я была очень строга к отчетности аналитиков. Однако я была строга, потому что хотела, чтобы аналитики ставили себя на место клиентов. Например, в нескольких отчетах указывалось, что у клиента есть вокальные или моторные стереотипии с функцией автоматического подкрепления и надо работать над их уменьшением. Конечно, эти виды поведения бывают очень разными и могут по-разному влиять на жизнь клиента, но я всегда требовала дополнительных объяснений того, почему аналитик считает это поведение социально значимым и почему конкретно он считает, что нужно работать над его уменьшением. Если я замечала, что обоснование не соответствует критериям, то я говорила: «Уберите это поведение из программы, оно не социально значимо, не мешает способности клиента получать подкрепление, и оно не вредит клиенту или другим людям».
Я также всегда, если это возможно, прошу клиентов предложить мне конкретные цели, над которыми бы они сами хотели бы работать. Например, один клиент сказал мне: «Мишель, мне бы хотелось стать организованнее». Я написала цель в соответствии с моделью медицинской необходимости, но я также поставила цель, над которой хотел работать клиент.
Эти 3 области начали определять для мне то, каким поведенческим аналитиком я стремлюсь быть. Хотя я одна из аутичных людей, я также стремлюсь стать сострадательной специалисткой. Ведь это то, чего заслуживают наши клиенты.
